Неточные совпадения
Не раз давно уже он говорил со вздохом: «Вот бы куда перебраться: и граница близко, и просвещенные люди, а какими тонкими голландскими рубашками можно обзавестись!» Надобно прибавить, что при этом он подумывал еще об особенном сорте французского мыла, сообщавшего необыкновенную белизну коже и свежесть щекам; как оно
называлось,
бог ведает, но, по его предположениям, непременно находилось на границе.
— Был там Гурко, настроен мрачно и озлобленно, предвещал катастрофу, говорил, точно кандидат в Наполеоны. После истории с Лидвалем и кражей овса ему, Гурко, конечно, жить не весело. Идиот этот, октябрист Стратонов, вторил ему, требовал: дайте нам сильного человека! Ногайцев вдруг заявил себя монархистом. Это
называется: уверовал в
бога перед праздником. Сволочь.
— Ей-богу, не знаю: если это игра, так она похожа на ту, когда человек ставит последний грош на карту, а другой рукой щупает пистолет в кармане. Дай руку, тронь сердце, пульс и скажи, как
называется эта игра? Хочешь прекратить пытку: скажи всю правду — и страсти нет, я покоен, буду сам смеяться с тобой и уезжаю завтра же. Я шел, чтоб сказать тебе это…
— Страшный стих, — говорит, — нечего сказать, подобрали. — Встал со стула. — Ну, — говорит, — прощайте, может, больше и не приду… в раю увидимся. Значит, четырнадцать лет, как уже «впал я в руки
Бога живаго», — вот как эти четырнадцать лет, стало быть,
называются. Завтра попрошу эти руки, чтобы меня отпустили…
От капитана и его рассказов осталось у нас после этого смешанное впечатление: рассказы были занимательны. Но он не верит в
бога, а верит в нечистую силу, которая
называется магнетизм и бегает на птичьих лапах. Это смешно.
Если зло и страдания жизни, смерть и ужас бытия не являются результатом предмирного преступления богоотступничества, великого греха всего творения, свободного избрания злого пути, если нет коллективной ответственности всего творения за зло мира, нет круговой поруки, то теодицея [Теодицеей
называется проблема оправдания
Бога, но само это словосочетание вызывает возражение.
Бог уж знает, почему она так
называлась.
Это трава богатая, любимая у
Бога травка, и
называется эта травка во всех травах царь…
— Да. Как женщины увидали, сичас вразброд. Банчик сичас ворота. Мы под ворота. Ну, опять нас загнали, — трясемся. «Чего, говорит, спужались?» Говорим: «Влашебник ходит». Глядим, а она женскую рубашку одевает в предбаннике. Ну, барышня вышла. Вот греха-то набрались! Смерть. Ей-богу, смерть что было: стриженая, ловкая, как есть мужчина, Бертолева барышня
называется.
Тогда князь сзывал к кому-нибудь из товарищей (у него никогда не было своей квартиры) всех близких друзей и земляков и устраивал такое пышное празднество, — по-кавказски «той», — на котором истреблялись дотла дары плодородной Грузии, на котором пели грузинские песни и, конечно, в первую голову «Мравол-джамием» и «Нам каждый гость ниспослан
богом, какой бы ни был он страны», плясали без устали лезгинку, размахивая дико в воздухе столовыми ножами, и говорил свои импровизации тулумбаш (или, кажется, он
называется тамада?); по большей части говорил сам Нижерадзе.
Помните дом этот серый двухэтажный, так вот и чудится, что в нем разные злодейства происходили; в стороне этот лесок так и ныне еще
называется «палочник», потому что барин резал в нем палки и крестьян своих ими наказывал; озерко какое-то около усадьбы тинистое и нечистое; поля, прах их знает, какие-то ровные, луга больше все болотина, — так за сердце и щемит, а ночью так я и миновать его всегда стараюсь, привидений боюсь, покажутся, — ей-богу!..
— А помните, Афанасий Кириллыч, как теорию зубрили? — сказал Веткин. — Траектория, деривация… Ей-богу, я сам ничего не понимал. Бывало, скажешь солдату: вот тебе ружье, смотри в дуло. Что видишь? «Бачу воображаемую линию, которая
называется осью ствола». Но зато уж стреляли. Помните, Афанасий Кириллыч?
Так и сделалось, и я пробыл на Кавказе более пятнадцати лет и никому не открывал ни настоящего своего имени, ни звания, а все
назывался Петр Сердюков и только на Иванов день
богу за себя молил, через Предтечу-ангела.
Франция в продолжение всей своей длинной истории была одним лишь воплощением и развитием идеи римского
бога, и если сбросила наконец в бездну своего римского
бога и ударилась в атеизм, который
называется у них покамест социализмом, то единственно потому лишь, что атеизм все-таки здоровее римского католичества.
Но владычествующий дух первозданной натуры, князь мира сего, первый носитель божественного света в природе, отчего и
называется он Люцифером, сиречь светоносцем или Денницею, действием воли своей расторг союз
бога с натурою, отделил огонь своей жизни от света жизни божественной, захотев сам себе быть светом.
— Ты вломился насильно, — сказала она, — ты
называешься князем, а
бог весть кто ты таков,
бог весть зачем приехал… Знаю, что теперь ездят опричники по святым монастырям и предают смерти жен и дочерей тех праведников, которых недавно на Москве казнили!.. Сестра Евдокия была женою казненного боярина…
— Добрый молодец! — сказал ему Серебряный, —
назовись по имени-прозвищу, чтобы знал я, за кого
богу помолиться!
— Сам знаю, что тяжко, и все-таки исполняю. Кто говорит: тяжко! а я говорю: чем тяжче, тем лучше, только бы
Бог укрепил! Не всем сладенького да легонького — надо кому-нибудь и для
Бога потрудиться! Здесьсебя сократишь — тамполучишь! Здесь — «трудом» это
называется, а там — заслугой зовется! Справедливо ли я говорю?
— Нетовщина — еретичество самое горькое, в нем — один разум, а
бога нет! Вон в козаках, чу, ничего уж и не почитают, окромя библии, а библия — это от немцев саратовских, от Лютора, о коем сказано: «Имя себе прилично сочета: воистину бо — Лютор, иже лют глаголется, люте бо, любо люто!»
Называются нетовцы шалапутами, а также штундой, и все это — от Запада, от тамошних еретиков.
— Чорт их знает! Тьфу! Хозяина настоящего нету, на какую — то кригу, [«Кригой»
называется место у берега, огороженное плетнем для ловли рыбы.] говорят, пошел. А старуха такая дьявол, что упаси Господи, — отвечал Ванюша, хватаясь за голову. — Как тут жить будет, я уж не знаю. Хуже татар, ей-Богу. Даром что тоже христиане считаются. На что татарин, и тот благородней. «На кригу пошел»! Какую кригу выдумали, неизвестно! — заключил Ванюша и отвернулся.
Карцером, во времена моего счастливого отрочества,
называлось темное, тесное и почти лишенное воздуха место, в которое ввергались преступные школьники, в видах искупления их школьных прегрешений. Говорят, будто подобные же темные места существовали и существуют еще в острогах (карцер в карцере, всё равно, что государство в государстве), но так как меня от острогов
бог еще миловал, то я буду говорить исключительно о карцере школьном.
Агафья Тихоновна. Ах боже мой, какая фамилия! Послушай, Феклуша, как же это, если я выйду за него замуж и вдруг буду
называться Агафья Тихоновна Яичница?
Бог знает что такое!
Каждое чувство и каждая мысль живут во мне особняком, и во всех моих суждениях о науке, театре, литературе, учениках и во всех картинках, которые рисует мое воображение, даже самый искусный аналитик не найдет того, что
называется общей идеей или
богом живого человека.
— Что мудреного, что мудреного! — повторяла гостья тоже плачевным голосом, покачивая головою. — Впрочем, я вам откровенно скажу,
бога ради, не убивайте вы себя так… Конечно, несчастие велико: в одно время, что
называется, умер зять и с сестрою паралич; но, Перепетуя Петровна, нужна покорность… Что делать! Ведь уж не поможешь. Я, признаться сказать, таки нарочно приехала проведать, как и вас-то
бог милует; полноте… берегите свое-то здоровье — не молоденькие, матушка.
Слава
богу, что выискался добрый человек да берет, что
называется, из одного расположения.
Служба
бог знает еще когда будет, а ты, не видя, что
называется, с его стороны ничего, станешь дарить ему по семисот на рождение.
Советник. Э! Господа
Бога не боишься ты, сватушка; за что ругаешь ты так свою супругу, которая может
назваться вместилищем человеческих добродетелей?
Да говорим: дай
БогИзменщика, Отрепьева того,
Что Дмитрием осмелился
назваться,
Поймать скорей!
«Дожди-ик? А еще
называетесь бродяги! Чай, не размокнете. Счастлив ваш
бог, что я раньше исправника вышел на крылечко, трубку-то покурить. Увидел бы ваш огонь исправник, он бы вам нашел место, где обсушиться-то… Ах, ребята, ребята! Не очень вы, я вижу, востры, даром, что Салтанова поддели, кан-нальи этакие! Гаси живее огонь да убирайтесь с берега туда вон, подальше, в падь. Там хоть десять костров разводи, подлецы!»
— Но это же безобразие! У меня заказан ужин! Нет, это просто
Бог знает что такое: дать слово, обещаться и… Как это
называется, господа, я вас спрашиваю?
Поромовские — известно: и «Голубчик ты наш!», и «Родной-то ты воскормленник наш!», и «Вот какого
Бог привел выкормить!» Тот ему дядей, другой сватом
называется.
Есть в Америке от рождения слепая, глухая и немая девочка. Ее выучили ощупью читать и писать. Когда учительница ее объяснила ей, что есть
бог, девочка сказала, что она всегда знала, но только не знала, как это
называется.
А сила свободного наслаждения (Lust) есть
Бог, который изводит Schuf, и то и другое вместе
называются словом Fiat, т. е. вечное слово, которое творит там, где ничего нет, и есть первичное состояние природы и всех существ [V, 13, § 8.].
«Мы, христиане, говорим:
Бог тройственен (dreifaltig), но един в существе, обычно даже говорится, что
бог тройственен в лицах, это плохо понимается неразумными, а отчасти и учеными, ибо
Бог не есть лицо кроме как во Христе [Сын же «потому
называется лицом, что он есть самостоятельное существо, которое не принадлежит к рождению природы, но есть жизнь и разум природы» (IV, 59, § 68).] (Gott ist keine Person als nur in Christo), но Он есть вечнорождающая сила и царство со всеми сущностями; все берет свое начало от него.
Правда, нравственная воля
называется у Канта «практическим разумом», для которого установляется свой особый канон, причем этот «разум» постулирует основные религиозные истины: бытие
Бога, свободу воли и личное бессмертие, но каким бы именем мы ни называли веру, ее существо от этого не изменится: ЕСИ произносит только она, постулаты же лишь постулируют, но сами по себе бессильны утверждать бытие Божие, это составляет, конечно, дело веры.
В своем комментарии к этому творению Ареопагита св. Максим Исповедник говорит следующее: «Мы сказали, что если
Бог, сверхсущественно сущий (ύπερουσίως δν),
называется безначальным и всего виновником, то антитезой, предлогом бытия и бессущностным (εσχατον των όντων και οίνούσιον) подобно тому, как
Бог сверхсущностен, является материя (Ολη), она
называется и не (μη) существующим и существующим в (εν)
Боге, возникая благодаря Его благости, и через смещение с чувственным становится не вполне злом и не вполне добром, обнаруживаясь через неустойчивое (αστατον).
Все существующее
называется мыслимым (νοούμενα), ибо имеет принципы для своего объяснения,
Бог же зовется не мыслимым (ου νοούμενος), но лишь веруют в него на основании (εκ) мыслимого; поэтому ничто из того, что мыслится, не может ни в каком отношении идти в Сравнение с Ним» [Migne, 90, col. 1084 ά, β, δ, ή (Capita ducenta ad theologiam Deique Filii in carne dispensationem spectantia). ά.
Хотя
Бог есть и
называется природой всего сущего, ибо все Ему причастно и существует в силу этой причастности, но не причастности (μεθέξει) к Его природе, а к Его энергиям.
В Библии
Бог называется «огнь поядающий» (Втор. 4:24; Евр. 12:29).], «огнь поядающий», или как
Бог.
Ибо то, что
бог называется «
Богом», это имеет Он от тварей.
«
Бог называется сущностью, но собственно Он не есть сущность, потому что последней противостоит ничто, Он же выше сущности.
— Курс такой-то… Последний ход 8 узлов… Паруса такие-то… Огни в исправности… Спокойной вахты! Дождь, слава
богу, перестал, Василий Васильевич!.. — весело говорит закутанная в дождевик поверх пальто высокая плотная фигура лейтенанта в нахлобученной на голове зюйдвестке [Так
называются непромокаемые шляпы моряков.] и быстро спускается вниз, чтобы поскорее раздеться и броситься в койку под теплое одеяло, а там пусть наверху воет ветер.
— Иногда это и у нас бывает, — после продолжительного молчанья сказал Николай Александрыч. — Неподалеку отсюда есть монастырь, Княж-Хабаров
называется: живет в нем чернец Софронушка. Юродивый он, разумного слова никто от него не слыхал. Иногда бывает он у нас на соборах и, придя в восторг,
Бог его знает, какие слова говорит.
«Завтра в 12 часов дня я получаю свободу и право общения с людьми. Но прежде, чем оставить эту комнату и увидеть солнце, я считаю нужным сказать вам несколько слов. По чистой совести и перед
богом, который видит меня, заявляю вам, что я презираю и свободу, и жизнь, и здоровье, и всё то, что в ваших книгах
называется благами мира.
Одно из главных его произведений
называется «
Бог и государство».
«Он, как соломинка, сгорел весь от того священного огня, которому мы все служим, — продолжал голос, — но он исполнил все то, что было вложено в него
богом; за то он и должен
назваться великим человеком.